Правдивые рассказы из жизни врача.
Камзеев, врач невролог. Стресс.
О нас. О переживаниях стресса - ПТСР.

.	Камзеев Владимир Дмитриевич кандидат медицинских наук, доцент. Проводил научные исследования по изучению рассеянного склероза. Сформулирована гипотеза патогенеза, предложен перспективный план разработки новых методов лечения этого заболевания.

Рассказы автора - врача невролога. Для нашего вразумления.

Оглавление

В начало

Я много лет записываю мысли, почерпнутые из книг достойных и вечных. Без каких-либо претензий на самомнение хочу поделиться с вами своими записями. Возможно, вы захотите прочитать оригинал для пользы своего ума.

Первые записи в блокнот начаты в 2005 году. До этого писал на клочках бумаги и, конечно, терял или выбрасывал. Как не нужное. В 2005 году мне подарили блокнот и так появились записи, с которыми я хочу вас познакомить.

«… всякие записки очевидцев драгоценность,
даже кто бы ни был очевидец …»
(Ф.М. Достоевский).

Свобода?
Руководствуйтесь наказом патриарха Алексия 2:
«… Благословляю Вас на служение народу и Отечеству.»

14.05.05 г. Выездной цикл в Майкоп.

Поезд остановился на станции Иловайск. Украина.
Перрон огорожен сеткой рабица. За рабицей незалежные украинцы.

Перрон пуст.
В вагонах москали. Двери тамбуров закрыты. Москали, расплющив носы, прильнули к стеклам вагонных окон. На перрон выходить нельзя. На флагштоке вокзала жовтоблакитный, государственный флаг Украины. Ниже крупными буквами – Iловайськ. Рядом с дверью в здание вокзала зарешеченное окно. Над окном, на листе фанеры, неровными буквами: Примшськи каси.
Поезд в Иловайске стоит 71 минуту.
Москалей проверяет таможня. Проводница бежит по вагону:
– Сидите тихо! Шутки на потом! Односложно отвечайте на вопросы. Не ищите приключений на свою задницу! Это, – улыбнулась она, – прикордонно – митний контроль!
В дверях купе таможенник (по русски):
– Здравствуйте! Таможенный контроль. Предъявите документы.
– Цель поездки?
– Счастливого пути!
Даже обидно! Таможня, а вещи не проверили. Запрещенный товар не искали. Не обыскивали.
Перрон по-прежнему пуст. На стороне незалежной растрепанный мужик, повиснув на рабице, машет поллитровкой. Хохлы трясут над головой бутылками с горилкой, шматами сала.
Проводница вновь бежит по вагону:
– Быстро говорите кому что! Громодяны берут сигареты, пачки чая, деньги в обмен на горилку и сало.
Проводница выполняет роль связующего звена, знаками, из открытой двери тамбура, переговаривается со стоящими за рабицей, быстро перебегает перрон, и, обменявшись, раздает товар пассажирам.
Я обменял пачку чая на шмат сала. Разворачивая, завернутое в газету сало, нашел клочок бумаги:
Я живу в Україні,
П'ю горілку, ріжу свині
Маю сало на столі,
Йдіть до біса, москалі!!!

Через 71 минуту поезд тронулся. В Россию.
15.05.05 г.

0 часов 26 минут. Поезд прибыл на станцию Белореченская.

В начало

Рассказы врача невролога.

Кто-то прочитает с интересом до конца, кто-то пожалеет о напрасно потерянном времени. Одни сочувственно вздохнут, другие стыдливо отвернутся, третьи задумаются.
Зачем это? Хобби. Рассказы врача. Ведь такое уже было! Посттравматические стрессовые расстройства ПТСР!
Да, такое уже было!

Но, главное, что-то подобное, обязательно, когда-то, повторится.

Бесконечное повторение одного и того же, в разных формах, в разных содержаниях, в разных обстоятельствах, не уничтожимое во дворцах и хижинах.
Такое было, такое есть, такое будет. В этом и сила библиотерапии!

Respice finem – предвидь конец.

---

Возвращаясь в историю, мы ищем наслаждения в описаниях ужасов прошлых времен.

Историю любви Петра и Февронии мы знать не хотим.

Нам подавай подробности!
Как сажали на кол!
Как крепостную девушку закладывали в стену!
У кого и сколько было любовниц!

Профессора историки, словно очевидцы тех, прошлых, событий, нас убеждают, что тогда, были только бесноватости Ивана Грозного, только зверства Аракчеева, только сталинские репрессии.

Тогда, в прошлом, ничего хорошего не было. Были мрачные годы царизма.

Ужасы нашего времени мы не замечаем.
Для нас это рядовые события, стресс, на фоне безотрывного просмотра растлевающих телепередач. Для нас это досадные новости, отвлекающие от разговоров о низких пенсиях, о полезных и вредных продуктах, о лекарствах, гарантирующих бессмертие и излечение от всех болезней.

Наслаждаться ужасами нашего времени будут наши потомки, когда с позиции того, будущего времени, будущие профессора историки, будут, словно очевидцы наших дней, рассказывать, что мы, нынешние, были только гнусными педофилами, только убийцами собственных детей и родителей, только погрязали в наркомании и проституции, только воровали и безвинно сидели в тюрьме.
Для наших потомков это библиотерапия!

Жизнь соткана из нераздельности противоречий добра и зла.

Профессора историки всех времен рассказывают не то, что было, а то, что нужно, то, что потребляет общество.

Правда в истории то, что приспособлено к требованиям времени.

Мудрость в том, что не следует события прошлых лет оправдывать или осуждать понятиями сегодняшних дней.

Прошлое нужно знать не для того, чтобы такого никогда не повторилось.
Повторится!

Прошлое нужно знать, чтобы быть готовым к тому, что такое повторится и, главное, может повториться со мной.

О том, в какое жуткое время мы живем, нашим потомкам расскажут будущие профессора историки.

А я рассказываю бесхитростные истории сегодняшних дней, в которых есть и смех и горе и просто так.

Прочитайте без высокомерного суждения.
Библиотерапия, хобби, рассказы врача. эффективный метод лечения от ПТСР - посттравматических стрессовых расстройств!

С любовью Вл. Камзеев

В начало

Эффект Камзеева.

Тысяча девятьсот семьдесят пятый год.

Этот год запомнился тем, что меня избрали ассистентом кафедры нервных болезней ГИДУВа и поручили самостоятельно преподавать группе врачей-курсантов.

Шел мне тогда тридцать первый год, а врачи были моим ровесниками. Я мало что знал, а врачи знали еще меньше. Поэтому группу называли «ползунковой», а меня «воспитателем».

После занятия по изучению физиологии и патологии проводящих путей коленного рефлекса, на следующий день, «ползунковой» группы в аудитории не оказалось.

– Где Ваши «ползунки»? – требовательно спросила профессор Дьяконова Ирина Николаевна.

Я виновато пожал плечами.

– Поезжайте в общежитие и разберитесь! – распорядилась Ирина Николаевна.

В общежитии меня встретили просыпающиеся «ползунки»-неврологи с виноватым видом, помятыми лицами, отекшими глазами.

– Что случилось? – проявил я грозную решимость.

– Так вчера ж юбилейная дата, – отвечают. – Вы сказали, что коленный рефлекс описан Эрбом и Вестфалем в тысяча восемьсот семьдесят пятом году. Сто лет. Не отметить дату негоже. Мы отмечали юбилей до появления «эффекта Камзеева». Вот у нас квашеная капуста и тарелка огуречного рассола.

– Какого эффекта? – заинтересовался я.

– На предыдущем занятии мы изучали мозжечок, и Вы говорили, что ранним признаком заболевания может быть появление дрожи в кончиках пальцев вытянутых рук. Если на них поставить стакан с водой.

– Так что же?

– Отведите руку в сторону, согните в локте.

На вытянутых пальцах у меня стояла рюмка, до краев наполненная водкой.

– Это гусарский тост, – пошутил я.
– Пейте!
Я выпил.
– Дрожит?
– Нет.

На вытянутых пальцах стояла новая рюмка.

– Пейте!
Я выпил.
– Дрожит?
– Нет.

На вытянутых пальцах стояла новая рюмка.

– Пейте! Дрожит?
– В тумане. Расплывается, – с ухмылкой протянул я, ощущая свой возвышающийся авторитет воспитателя.

На вытянутых пальцах стояла новая рюмка.

– Пейте! Дрожит?

Сквозь туман увидел, как рюмка раздвоилась, закачалась и, расплескавшаяся жидкость, растеклась по полу.

– Вот! «Эффект Камзеева» достигнут, – радостно запрыгали врачи «ползунковой» группы. – Но мы продолжали до «эффекта угнетения коленного рефлекса».

– Как? – успел просипеть я.
– Садитесь! Пейте.

>br?

Проснулся я дома, в своей кровати. В голове гудел кузнечный цех. Молотобойцы крошили череп изнутри и снаружи. Слипшиеся веки раскрываться не хотели. Ссохнувшиеся губы собрались в морщинистую трубочку. Язык съежился, побелел и лежал неподвижно. Под ложечкой сосало.

Оценив целительную силу квашеной капусты и огуречного рассола, с переживанием неизгладимой вины и потери авторитета, на работу я дошел.

Ирина Николаевна, посмотрев на меня, подозвала Матвееву Татьяну Всеволодовну:
– Воспитателя отправьте домой. Сегодня занятия проведите совместно с Вашей группой. И чтоб таких юбилеев больше не было!

Казань, ноябрь 2017 г.

В начало

Хобби. Блины.

Однако, сплошь и рядом говорят:

Чем только не хоббил! И это! И то! А толку нет!

В чем же дело?

В том, что к хобби приступают в состоянии нервного возбуждения, когда эмоции обиды, страха, беспомощности, несправедливости затмевают доводы разума. Человек хватается за все, что попадается под руку или что советуют доброжелатели.

Результата нет, потому что хобби принимают, как лекарство – «по таблетке три раза в день, после еды». Поэтому и пользы нет.

Хобби не лекарство от стресса.

Хобби средство, путь преодоления стресса.

У каждого из нас есть нереализованные желания, потребности, задавленные рабством условностей ак надо! Так нельзя!
Часто мы не подозреваем, что в глубине души ждет выхода наш талант или просто наше желание, пусть маниловское.
Возможно, в нашей природе заложена способность к рисованию, к стихосложению, столярничанию.
А за буднями мы об этом не знаем, а наш талант ждет прорыва!

Вот оно - пришло время! Распахнулись двери и наш талант прорывается наружу! Вот оно мое хобби! Вот оно мое спасение от стресса!

Хобби, когда захватило удовольствие творческих находок, радость полученного результата.
Не заметили, как стресса нет!

Главное - не потерять хобби! Главное - полученный результат не конец, не финиш. Полученный результат продолжение и начало новых творческих находок, раскрытие энергетики спрятанных под грузом повседневности способностей и талантов.

О хобби и блинах.

Еще раз об энергетике незавершенных дел.

У меня был пациент из рабочих специальностей. Весной и осенью, скривившись от боли, спазмов мышц поясницы, с извиняющейся улыбкой, говорил:
- Опять надорвался! Неловко повернулся и …

Мы с ним одного возраста, постепенно сдружились, в последние годы общаемся по интернету. В разговорах он часто вспоминал бабушкины блины и, как он сам хотел замесить, поставить тесто, чтобы взошло, на ухвате положить сковородку на угли в пышущую жаром русскую печь.
Но, по малолетству, его не допускали.
Жил наотмашь. Работал до надрыва поясницы. Садился с друзьями побухтеть, так вначале бутылки было много, а потом и трех не хватало.
Любил поесть не столько повкуснее, сколько побольше и понаваристее.

Ближе к шестидесяти годам, как водится, озаботился здоровьем, по его понятиям «здоровым образом жизни». Разделил пищу, на которой вырос, на полезную и вредную, мертвую и живую. Стал ходить по скандинавскому методу с лыжными палками и во всем винить молоко, потому что оно заволокло его мозги слизью.

Выйдя на пенсию, от избытка свободного времени, не знал куда себя деть.
Как то машинально разбил в миску три яйца, добавил немного соли, сахару, веничком взбил до пены и, продолжая взбивать, налил два стакана молока. Энергично взбивая венчиком стал высыпать муку до образования сметанообразной массы. Так мой товарищ испек чпезвычайно вкусные блины.
Да так увлекся кулинарными изысками, что его пироги можно выставлять на конкурс профессионалов, а плову мог позавидовать любой узбек.

Самое время вспомнить о нереализованной мечте мальчишки, так хотевшего печь блины вместе с бабушкой.
Пришло время, родилось увлечение, и энергетика незаконченных дел воплотилась в пользу и удовольствие.

Тут бы и закончить рассказ о том, что в памяти хранится все, совместно с энергетикой нереализованных планов и, как хобби направляет разрушительную энергетику в положительное русло.

Все так! Но! Результат кулинарного хобби надо съесть!

Товарищ мой живет вдвоем с женой, которую он называет бабушкой. Вдвоем с бабушкой и надо съесть в больших количествах жиры, углеводы, соль.
Что делать? Не выбрасывать же!
Потучнел мой товарищ, живот все дальше отодвигает его от стола, ест не дышит, а сопит, ходит по скандинавски и пыхтит, измеряет артериальное давление, ужасается повышенному содержанию сахара в крови.

Так устроена жизнь – все вместе. Не заметишь, как полезное превращается во вредное.

Все хорошо в меру!

В начало

Вл. Камзеев.

Миллион на руки.

Петр Алексеевич и Наталья Леонидовна спокойно и мирно живут в двушке хрущевки. Несколько лет назад вышли на пенсию. В целом добровольно, без больших переживаний и без излишнего насилия со стороны начальства – поработали, пора и для себя пожить. Вначале, с потерей зарплаты, на две голых пенсии, было трудно, но вскоре приспособились и продолжали жить, ни в чем себе не отказывая. К новой доставке пенсии, иногда, немного оставалось – копили на черный день.
– Много ли нам надо, – отвечали на вопросы, хватает ли на прожитие, – у нас все есть.

Детей у Петра Алексеевича и Натальи Леонидовны не было. Не то, что не старались, напротив, трудились, временами сверх сил, удовольствие получали, а результата нет, дети так и не завелись.

На пенсии пришло понимание – трудись, не трудись, а толку все равно не будет и перешли спать в разные комнаты. Утром собирались на кухне, завтракали, рассказывали свои сны, рассуждали, что купить на обед, чем себя побаловать.

Пенсии на жизнь хватало, а с домиком в деревне постоянный стресс! За свет, за газ, за вывоз мусора нужно заплатить! Дождь пошел, с потолка закапало. Полез Петр Алексеевич на чердак и сквозь прохудившуюся крышу посмотрел на голубое небо. Прошел чуть дальше, а через новую дыру на него смотрят плывущие облака. Облака плыли белыми лебедями, а с чердака Петр Алексеевич слез чернее тучи. Не слез, а в сердцах спрыгнул и проломил половицу – опять на ремонт надо. Чертыхнулся и в огороде увидел новую напасть – повалился забор. Опять стресс, деньги, да где их взять?

Немного успокоились, когда объявили о повышении пенсии с нового года. Осень, зиму ждали повышения и дождались! Получили пенсии с повышением! Стали сверять с прошлыми квитанциями, чтобы узнать материальную базу радости. Долго считали, пересчитывали, думая, что ошиблись. Но, нет! Повышение обоим одинаковое - сорок семь рублей семнадцать копеек. В сумме на девяносто четыре рубля тридцать четыре копейки.
– Пропади он пропадом этот домик в деревне! – вскрикнул в беспомощности Петр Алексеевич.
– Продать надо, – всхлипнула Наталья Леонидовна.

А что? Мысль удобная, даже если поглядеть на нее с разных сторон.

Глядели Петр Алексеевич и Наталья Леонидовна на мысль о продаже с разных сторон и со всех сторон усматривали выгоду. Главное, деньги будут, а платить за домик в деревне не надо будет.

Подали объявление о продаже, и ахнуть не успели, как нашелся покупатель за миллион. Еще раз не успели ахнуть, как позвонили:
– Получите миллион.

В голове Натальи Леонидовны представилось, придут покупатели, раскроют чемодан и на кровать посыплются зеленые хрустяшки. Наталья Леонидовна вмещала в свое воображение только самую крупную купюру – зеленую двухтысячную хрустяшку. Двухтысячные купюры горой растут на диване, а из чемодана все текут и текут новые деньжищи. Сколько это миллион? Какая будет гора денег? Как будем пересчитывать? Куда спрячем миллион? Окна нужно закрыть, чтобы сквозняком не сдуло!

Наталья Леонидовна обмыслить не могла. Как это берите миллион! А деньги где? Вместо денег маленький, пластмассовый прямоугольник. За шумом в голове разъяснения банкира до нее не доходили, все перебивала мысль:
– Где деньги?
Петр Алексеевич почувствовал себя посмышленнее:
– Сейчас цифровая экономика. Деньги теперь на карточке. Будем деньги снимать в банке, – повертел перед носом Натальи Леонидовны пластмассовым прямоугольником.
– Чтоб они провалились с их цифровой экономикой! Где деньги?
– Деньги лежат в банке, – неуверенно ответил Петр Алексеевич и, совсем неуверенно, тихо добавил, – там надежно.

Пропал сон. Вначале у Натальи Леонидовны, а потом у Петра Алексеевича.
– Сгорит банк и останемся с шишами, – убеждали они друг друга за завтраком, обедом, ужином, не замечая, прожевывают ли что проглатывают.

Бессонными ночами Петр Алексеевич без нужды, поминутно бегал в туалет. Наталья Леонидовна комкала подушку и плакала. И наплакала:
– А кому деньги достались?
Бессонными ночами пришла похотливая мысль – «Оно, конечно, дом от родителей Петькиных, ему и деньги. А я? Всю жизнь горбатилась, обихаживала дом, огород, а получила шиш!»
Утром приступила:
– На кого записаны деньги?
– Я хозяин дома, на меня все оформлено.
– А я? – со сковородкой в руках завизжала Наталья Леонидовна.
– Что ты?
– Я ни с чем? Ты помрешь, а я?
– Может ты раньше сдохнешь! Все тебе, прорва, – споткнувшись за половик, сбежал из кухни Петр Алексеевич.
Померили давление и ужаснулись.
– Пойдем в нотариус, там скажут, что делать, – придя в себя, решили миллионеры.

Успокоились, когда объяснили, что беспокоиться не нужно, что жена первая наследница, а, поскольку, Наталья Леонидовна все хозяйство и пенсионные деньги держала в своих руках, то и миллион хоть и Петькин, а все одно ее.

Давление скачет, сахара в крови излишки, плохого холестерина много, в мышцах спазмы, врачи советуют прогулки.

Прогулки дело хорошее, главное потому, что ходят они вокруг банка и успокаиваются - люди входят и выходят, дверь открыта, банкиры сидят за столиками и оформляют приход и расход. Свой миллион решили не трогать до черного дня.

Совсем было успокоились, но пришел коронавирус и объявили самоизоляцию. На самоизоляцию плевать, а двери банка закрылись.
– Пропал наш миллион! – заволновались миллионеры.

Ночью Наталья Леонидовна криком закричала от боли в груди. «Скорая» отвезла в больницу. Сказали – инфаркт, но жить можно. Главное прогулки.

Петр Алексеевич, услыхав про прогулки, вспомнил банк и схватился за сердце, но обошлось гипертоническим кризом.

Самоизоляция продолжается, супруги ждут, решили, как только наступит послабление, возьмут миллион и будут хранить дома в банке из-под варенья.

Казань.
26 апрель, 2020 г.

В начало

Яко душьную печаль съпрятати можеть и утешити книжьныихъ словесъ сила.
Изб. Св. 1076 г., 99 об.

---

Великая сила русского слова в произведениях писателей и поэтов!
Рассказы врача невролога - лекарство от стресса и депрессии.

Как важен словарный запас, которым мы воспринимаем мир!

Какими словами мы думаем - так мы и ощущаем себя, так мы представляем других!

В начало

Вл. Камзеев.
Покаяние блудного сына.

Весной 1987 года я провел месяц в Ленинграде, на курсах повышения квалификации по психосоматической медицине, на кафедре профессора Губачева. В общежитии на Заневском проспекте познакомился с профессором Андрющенко из Киева. Андрющенко нашел во мне благодарного слушателя, а я интересного, образованного наставника. Мой старший товарищ хорошо знал Ленинград и водил меня «по квартирам», «по улицам», «по домам», «по дворцам».

Однажды он побежал в сторону, огороженного высоким деревянным забором, старого здания. Внутри забора кипела работа по сносу обветшалого четырехэтажного дома. На стрелах кранов раскачивались огромные болванки и крошили крышу, стены. Бульдозеры сгребали груды разбитого кирпича, стекла, деревянных перекрытий, а экскаваторы грузили все на самосвалы. Машины бесконечной чередой подъезжали пустыми и уезжали груженными.

У забора стояли милицейские машины, а милиционеры просили, собирающихся людей не толпиться и разойтись.
- Чего там! Не видели, разве, как старье ломают? – попытался я остановить Андрющенко.
- Что ты! – возмутился мой товарищ. – Это Англетер! На наших глазах историю рушат!

Я знал, что в Англетере Сергей Есенин прожил свой последний день, а теперь смотрел на последний день гостиницы, уносящей с собой тайну трагической кончины поэта.

На следующий день в городских газетах объяснили, что здание обветшало, что была угроза обрушения, что со временем здание будет восстановлено в точной копии, исторического Англетера.

Неожиданно к нашим экскурсиям по Ленинграду присоединился сосед по комнате в общежитии. Нас это удивило. Средних лет профессор ни с кем не общался, на лекциях сидел особняком на заднем ряду и беззвучно шевелил губами, разговаривая сам с собой. Он взял инициативу в свои руки и повел нас в Эрмитаж. Быстрыми шагами мы спешили за нашим товарищем, не успевая посмотреть на шедевры, ради которых мы пришли сюда.

В зале Рембрандта остановились перед «Возвращением блудного сына».
- Я здесь каждый день. На коленях это я, - тихо проговорил наш вожатый. – Отсюда в Лавру и на колени …

Мы молчали, не понимая происходящее.

- У меня хорошая семья, - начал наш товарищ. - … Была семья … замечательная жена, сын, дочка … - прерываясь говорил он. - А тут седина в бороду, - коснулся пальцем бритого подбородка. – Увлекся молоденькой аспиранткой. Тайные свидания. Новые ощущения. Так продолжалось больше года. Я ушел из семьи. Окунулся в быт и затосковал о семье. О жене! О сыне! О дочке! Почувствовал себя сволочью. Я сюда путевку взял, чтобы от себя убежать. Нет! От себя не убежишь! Я договорился с Губачевым, что уезжаю досрочно. Билет на самолет уже взял. Приеду, на коленях буду просить прощения.

Повернувшись к нам, спросил:
- Как думаете, простят?

Не дожидаясь ответа, быстрыми шагами ушел, потерявшись среди экскурсантов.

Илеть. 25 май, 2020 г.

В начало

Вл. Камзеев.
Более вкусной пищи не бывает!

Из нашего домика в деревне на зиму мы уезжаем в город.

В начале марта я один поехал в деревню пожить недельку на свежем воздухе.
Сюрпризом стало не много снега и, даже не очень много, а очень, очень много снега.

От дороги до ворот сугробы по уши.
В городских ботинках, ползком, утопая, проваливаясь в блестящую белизну,
нетронутого цивилизацией снега, дошел до дома.

Дни солнечные, утром мороз от двадцати до двадцати пяти градусов.
Руки к дверным ручкам прилипают, даже в перчатках.
Снежный покров это мириады невесомых снежинок-пушинок.
Надо умыться. Руки без перчаток легко опускаются в сугроб.
Пальцы заходятся, немеют и ломят до боли.
Снег настолько холодный и пушистый, что просыпается из ладоней и морозным жаром обжигает лицо и озаряет румянцем щеки.
Растаявший снег смерзается на ресницах и стекает на подбородок.

К середине дня Цельсий поднимается к тринадцати - пятнадцати градусам.

Под теплыми лучами солнца снег на крыше начинает подтаивать и замерзать в сосульки.
Снежинки стаиваются и смерзаются в мельчайшие кристаллики льда, образуя тонкий слой наста.

Лопату в руки!
Откопал, дорожку вдоль дома, отошел в сторону полюбоваться филигранной ровностью, выполненной работы.
С шумом, треском и свистом на то место, где я только что стоял, с крыши обвалился сугроб снега.
Тут я понял диалектическую философию единства и борьбы противоположностей -
завалило с трудом сделанную работу,
но спасло от выкапывая и оказания мне неотложной помощи.

Дома горячий чай и вареная картошка с квашеной капустой!

Более вкусной пищи не бывает!

И [ел Иаков, и] утучнел Израиль, и стал упрям;
утучнел, отолстел и разжирел;
и оставил он Бога, создавшего его,
и презрел твердыню спасения своего» (Втор.32:15).

Казань,
Апрель, 2018 г.

В начало

Посетите мою страницу в православной социальной сети Елицы.

Сергей все чаще ловил себя на странном ощущении.
Бывали эпизоды, когда он не мог вспомнить ни единого слова из того, что говорил ему клиент.
Сергей ловил себя на мысли, что происходящее кажется каким-то не настоящим,
голоса доносятся откуда-то издалека.
Чтобы вернуть себя к реальности он встряхивал головой, делал вид, что думает,
просил клиента повторить сказанное, чтобы «уточнить детали».

-Что такое? Сплю я что - ли? - думал он про себя и удивлялся,
что его собственная невнимательность не вызвала у него ни ужаса, ни паники.

Сергей оставался равнодушен.

Сергей работал в одной процветающей фирме и к своей работе относился с большим рвением.
Да иначе и нельзя. Он выполнял большой объем работы.

Главное, нужно запоминать новые и новые сведения, сопоставлять, сравнивать, делать выводы.
Главное необходимо принимать решения.
Ответственные решения, альтернативные решения.
Главное в условиях дефицита времени.
Главное! Главное! Главное!

Работа в условиях постоянного напряженного стресса - ПТСР.

-Перерыв на обед! Весело прокричал близкий друг и коллега, открывая дверь.
- Нужно не только поесть, но и прочистить мозги.

Еще недавно перерыв был веселой игрой, частью жизни.
Сергей с удовольствием ходил в бар, шутил, смеялся над анекдотами товарищей.
А сейчас он подумал, что сидеть в обществе сборища туповатых клоунов ему будет неприятно.
Сергей не обратил внимания на то, что пришла раздражительность.

-;Что я находил привлекательного в этом тупице? - подумал он и с криком хлопнул ладонью по столу:
- Закрой дверь! Видишь, я работаю!

Неоправданная вспышка злобы не остановила и не удивила Сергея.
- Лучше я здесь вскипячу чай, чем пойду туда! Я им еще покажу! Тоже мне работники!

По дороге домой, за ужином, разговаривая с женой, Сергей снова и снова прокручивал в голове завтрашнюю работу.
- Я сделаю так, а им скажу так!
Пройдя в уме завтрашний день, он начинал сначала:
- Я сделаю так, а им скажу так!
И снова - Я сделаю так, а им скажу так!

-Это у меня уже болезнь! - вслух предупреждал себя Сергей и вновь: - Я сделаю так, а им скажу так!

Привычка говорить вслух вызывала насмешки коллег, но это не останавливало Сергея.
Однажды, убеждая себя - ;Я сделаю так, а им скажу так!
поймал взгляд, улыбающейся девушки, случайно проходящей мимо.

- Я и на женщин не гляжу. - подумал он и удивился своему равнодушию.
Утром не стоит, как у старика. К жене не прикасался уж второй месяц.
Совершенно потерял интерес к сексу и даже разговоры на эту тему воспринимаю как тяжкую повинность.
Да и не надо мне этого! Неприятно!
И вновь погрузился в умственную жвачку. - Я сделаю так, а им скажу так!

Дома слонялся в поисках, чем бы себя занять. Долго стоял у книжной полки:
-Что бы почитать интересного?

Брал одну книгу, которой зачитывался еще недавно, листал и ставил на полку. Брал другу, третью
-Сплошная дрянь! Старое перечитано! Нового ничего нет!

-Почитай вот эту - подошла жена.

Сергей внезапно зарычал:
-Что вы все меня учите! Вот эту! Вот эту! Без вас разберусь!

Неоправданная злобная выходка не остановила Сергея.
Он словно ослеп. Слова одно обиднее другого сыпались на ни в чем не повинную жену.
Он словно оглох. Он не слышал успокаиващие слова жены.

Он чувствовал какое-то сладострастие в нанесении все более тяжелых обид.

Кучей сгреб подушку, одеяло и лег в другой комнате на диван. Сна не было:
- Чего ей надо, - выливал он обиду на жену, отвернувшись к стене.
- Я работаю, работаю, а никто не ценит! Все они такие! Только работай, только давай. А чтоб оценить.

Голова тяжелела, а сна не было.
Временами Сергей отдавал себе отчет в том, что не слышал тиканья и боя часов:
- Значит, я все же спал?
- думал он и вставал с больной головой, раздражительностью, недовольством всем и вся.

Утром управляющий сделал Сергею замечание по поводу несвоевременно выполненного задания.
Сергей о нем просто забыл.

Вполне дружелюбный разговор с начальником привел его в панику:
- Я докажу на что я способен! Он еще у меня узнает!

Сергей пришел к выводу, что этот ужасный разговор с шефом перечеркнул многие годы непрерывной, успешной работы.
Прежние заслуги забыты. С ним могут сделать все, что захотят.

Вместо того, чтобы проанализировать и правильно отнестись к своим ошибкам, он впал в самобичевание:
- Почему я такой неудачник? Зачем от меня всем только обиды?

Труднее всего простить самого себя. Сергей отнесся к себе с полной беспощадностью.

Депрессия, посттравматтические стрессовые расстройства, шли полным ходом.

Сергей начал терять в весе.
Любимая еда не доставляла удовольствия, он чувствовал голод и не хотел есть.
Временами набрасывался на пироги, картошку, торты, на все то, где много углеводов.
Это притупляло голод, но он снова ел и ел. И постоянно худел. Ел и худел.
Стал раздражительным и слезливым, потерял чувство юмора.

Однажды Сергей вышел из офиса и пошел к машине.
В голове бушевал хаос навязчивых мыслей. Одна навязчивая мысль перебивала другую.
Он не мог ни на чем остановиться.
Внезапно правая стопа подвернулась кнутри. Острая боль пронзила ногу и Сергей упал, больно ударившись локтем о землю.
-Отстаньте! - оттолкнул он прохожего, пытавшегося ему помочь. Я сам.

Подпрыгивая на здоровой ноге, он сел в машину, но управлять педалями уже не смог. Позвонил по мобильнику и товарищ отвез Сергея в травмпункт. Там определили перелом, наложили гипс.

Дома Сергей пришел в себя:
-Это нервы! Перегорел на работе. Мне сказали, что это посттравматические стрессовые расстройства, стресс, - успокаивал он взволнованную жену. Нервы. Я успокоюсь, отдохну и все наладится. У меня стресс. Я справлюсь.

В этом рассказе врача описывается чрезвычайно распространенная ныне ситуация развития посттравматических стрессовых расстройств - ПТСР через стадию агедонии.

У Сергея трагически сложился во едино ряд патологических факторов:

1. большой объем работы;
2. дефицит времени;
3. необходимость принятия ответственных альтернативных решений;
4. неумение отдыхать;
5. доступность удовлетворения своих желаний.

Герой рассказа не смог осознать, насколько опасно:

1. давать простор уязвленному самолюбию;
2. подавлять свои жизненные устремления.

Каждый знает, что аппетит, либидо - важнейшие индикаторы здоровья и душевного состояния.

Тем не менее, Сергей оставался равнодушным и находил массу объяснений,
почему секс перестал его интересовать и не допускал мысли, что это болезнь, что это депрессия от хронического стресса.

Сергей пропустил и очень важный симптом отвлекаемость внимания
он слушал и не слышал, смотрел и не видел.
Но главное, что он относился к этому равнодушно.
Его перестали интересовать занятия, ранее приносившие удовольствие (например, чтение книг).

Грозный симптом, который должен насторожить любого, так же прошел для Сергея мимо.
Этот грозный симптом, неоправданная вспышка злости,
возникающая без причины, в ответ на желание близкого человека придти на помощь.

Очень серьезный симптом, на который мы все должны обратить самое пристальное внимание,
это разговор по кругу.
Появление умственной жвачки должно заставить человека понять,
что он находится в состоянии хронического, эмоционального стресса - ПТСР.

Нарушение сна, сон наяву – это ли не повод задуматься над тем,
что нужно обратить самое пристальное внимание на свое здоровье!

А уж самобичевание – симптом не просто грозный! Это крик сознания:
- Стой! Иди к врачу!

Сколько симптомов загнанной лошади!
Вы знаете, что делают с загнанными лошадьми?

В рассказе врача все закончилось тем, что по невнимательности нарушилась локомоторная система и произошел переломом лодыжки.
Физические страдания заставили героя нашего рассказа по-новому переосмыслить свое место в жизни.

Что предлагает врач, невролог?
Конечно же, не доводить стресс до синдрома загнанной лошади,
а по-новому переосмыслить свое место в жизни.

Казань,
Октябрь 2006

В начало

- Входите, пожалуйста! - приглашаю я очередную пациентку.

В кабинет, поддерживаемая женщиной средних лет, опираясь на палочку, вошла сгорбленная старушка и без приглашения почти упала на стул, который я успел пододвинуть.

- Это моя мама, - пояснила сопровождающая женщина. Ей месяц тому исполнилось 85 лет. Она все время молчит, слова не добьешься, поэтому я за нее. Заболела ни того, ни с сего.

-Так не бывает, - вступил я, - любое следствие имеет причину. Болезнь следствие какой-то причины.

- В том-то и дело, что никакой причины. Вечером легла здоровой, а проснулась больной. Дома у нее все условия, отдельная комната, отдельный телевизор, все постирано, еда приготовлена.
Врачом проработала всю жизнь!

- Чем же она занята целый день? - пытался я нащупать причину болезни бабушки. Не хотелось все сразу списывать на возраст.

- Так с утра часами говорит по телефону с подругами, а потом с соседкой катается по магазинам, как по музеям.
Вернее каталась.
А сейчас сидит в комнате и молчит, а то плачет. Телевизор не смотрит. По телефону не разговаривает.
Сколько читала! Сейчас на книги не глядит.

Бабушка во время всего разговора безучастно смотрела себе по ноги и что-то шептала про себя.

- Как Вас зовут? - обратился я к пациентке.

- Она все знает, - кивнула палкой на дочь старушка, не желая вступать в разговор.

Видно было, что она не очень следила за собой. Неряшливость в прическе, одежде, манере сидеть постоянно поправляла дочь.

- Вы контролируете давление?

- Да все контролируем, - с раздражением перебила меня дочь, - и давление, и сахар, и липиды, и свертываемость.
У каких врачей только не были. Каждый назначает свое. Выполняем все. Рентген, УЗИ, кровь, моча.

- И какие результаты?

- Говорят по возрасту хорошо. Может, что отец умер. Мой папа, а ее муж.

- Разве ж это не причина? Переживать утрату в ее возрасте, - обрадовался я, что находится причина болезни бабушки.

- Так это произошло семь лет назад! Мама тогда очень переживала. Чуть не каждый день на кладбище ездила. Сядет у могилы плачет и разговаривает, как с живым.
А потом постепенно успокоилась. С соседкой сдружилась. По магазинам наладились ездить. К телефону пристрастилась.
Всю классику перечитала. Достоевский! В ее возрасте!
И вдруг! Теперь уж почти год. Легла здоровой, а проснулась больной.
Твердит: - Домой хочу.
А что? Разве она не дома? Живет на всем готовом, как королева!

- Где они жили раньше, до смерти мужа? Вашего папы? - попытался я объяснить причину болезни переменой образа жизни.

- Всю жизнь прожили вместе. В одном городе, в этой квартире. Я замужем не была. Втроем и жили. Теперь вдвоем. У психиатра были. Предполагает болезнь Альцгеймера.

- Альцгеймер! - неожиданно сказала старушка. Врачей много, а умных нет.

- Как так! - в один голос воскликнули я и дочь пациентки.

- Так! Потому что умных пациентов нет. Болеют по телевизору и лечатся по телевизору. Ничем я не больна. Мне домой пора.
В ту ночь во сне ко мне муж пришел и с укором спрашивает, почему я так долго не иду к нему. И ключи подает. Это, говорит, от нашего дома. Мне так стыдно стало, что я здесь пустую жизнь веду, а о доме не задумываюсь.
Вот и жду, когда Бог меня к себе приберет.

Старушка с трудом встала со стула и пошла к выходу:
- Врачи! Даже Гоголя не читали! Пульхерию Ивановну не знают!

Илеть.
Июль 2016 г.

В начало

Дед Анисим, низкорослый, с крупной головой, выдающимся лбом, плотно сбитый, со слегка криволапыми ногами, в последние годы сокрушался, что прожил восемьдесят лет в темноте и невежестве.

- Раньше ж мы не знали, что едим вредную пищу и себе вредим! Памяти не стало, бормотал он сам себе, усаживаясь возле журнального столика в уютное кресло, протягивая ноги к пышущему жаром газовому конвектору.
- Привязалось: знаю Киркоров, а как зовут, убей, не вспомню. А все молоко виновато. Вся жизнь на молоке! А от молока весь вред!
Дед Анисим одел очки, из кучи газет взял последний номер вестника ЗОЖ, - Вот и в ЗОЖ прямо написано, что памяти нет от молока. Молоко дает слизь, слизь обволакивает мозги. От молока не только память, весь организм страдает.

Дед Анисим на пенсии, живет один в деревне. Жену схоронил. Дети в городе. Навещают по выходным и на праздники.
Живет на всем готовом в доме вода из скважины, газовое отопление, теплый туалет.
Ни в чем себе не отказывает, ни в чем не нуждается.
В последние годы пристрастился к здоровому образу жизни: читает вестник ЗОЖ, смотрит по телевизору программу Здоровье, ходит по своему саду с лыжными палками - сжигает жир и калории.

Из здорового образа жизни узнал, что вся пища, на которой он вырос, пища вредная. Особенно вредно молоко.
Вот и сейчас по телевизору, в программе Здоровье, ведущая с обворожительной улыбкой во весь экран, с одинаковыми, белыми, как снег зубами говорит, что английские ученые постановили считать молоко вредным для здоровья.

- Прожил жизнь тумак тумаком! - вечером, укладываясь спать, разговаривал сам с собой дед Анисим. - Простоял в туалете, считай, полчаса и не понял. А всё молоко. Молоко на мочевой пузырь влияет. Раньше, пацанами когда были, надуемся молока, встанем строем и соревнуемся, кто дальше. Как водопадом лилось! А сейчас? Только трусы намочил.

В седьмом классе учились, невольно вспомнилось деду Анисиму, осенью в колхоз картошку копать посылали.
В обед на костре в ведре сварили картошку, а с фермы бидон молока привезли.
Доярка какая красавица была! Щеки налитые, румяные. Улыбка добрая. Глаза звездочками горят. Мы кружки ей тянем, она молоко наливает не жалеет!
- Эх! Дым костра! Запах вареной картошки! Вкус парного молока! Обалдеть можно!

И то ли сон приснился, то ли наяву пришло, но видит дед Анисим, как он, Аниська, обложенный тряпьем, чтобы не озябнуть, лежит на старом диване с торчащими в разные стороны пружинами. Большая голова с выпуклым лбом с трудом держится на тоненькой шейке. Тоненькие ножки коромыслом скрючены в коленях.
За окном завывает метель. Дров не хватает, печку чуть протопили, но от нее больше угара и дыма, чем тепла.
Стекла на окнах, через намерзший лед, только свет пропускают.
На подоконнике рваная курташка, чтобы не сильно продувало.
Мама болеет за занавеской, стонет, натужно кашляет кровью и кутает ноги в старое пальто на вате.
Папа на войне с фашистами.
На дедушку летом была похоронка: сообщили, что он пал смертью храбрых.
Бабушка пошла доить корову Милку. Аниська хочет есть.

- Что с нее возьмешь, - вошла бабушка. - Не корова, а костей мешок. Ноги не гнутся. Прислонилась к стене и кое-как стоит. Боюсь, бок примерзнет, а упадет не встанет.
Чего тут? - смотрит бабушка в ведро, - полулитра нет. И это за день!

Бабушка отливает чуть не полстакана молока и несет за занавеску: - На, попей! Авось полегчает.

Мама с хриплым кашлем отталкивает рукой стакан с молоком:
- Аниське дай. Видишь, живот какой пузырь. До весны не дотянет.

Аниська до весны дотянул, а мама померла. В самый мороз. Землю для могилы ломом били.

Весной, как проявились проталинки, бабушка перекладывала Аниську с дивана на половик и волоком выволакивала во двор, поближе к забору, где сквозь мусор пробивались коричневые с зеленоватым отливом ростки крапивы.
Бабушка приносила стакан молока, а Аниська грелся на солнышке, срывал крапиву и запивал молоком.

Когда на проталинках стала пробиваться первая травка, бабушка позвала соседок.
Две женщины встали с одной стороны коровы, две других с другой.
Под брюхо коровы подсунули веревки, закинули их себе на плечи за шею и, поддерживая и уговаривая, стали выводить Милку из хлева.
Милка, увидев солнце, вытянула морду и протяжно замычала.
Женщины, обнимая корову, не глядя друг на друга, молча вытирали слезы о спину Милки.

Травка только-только показалась, Милка пыталась схватить ее языком и ела вместе с землей.
Бабушка обегала всю округу, срывая все, что начинало зеленеть, и собирая в подол юбки.
Милка тыкалась в подол мордой, а бабушка целовала её лоб.

К лету стало легче. Милка молока давала больше. Кости на спине и на боках сгладились.
Аниська встал на ноги.
Вместе с бабушкой тоненькими ручонками рвал траву, относил сушить, готовил еду для Милки на зиму.

Аниська с бабушкой на кухне, сидят на кое - как сколоченных из старых досок табуретках, за шатающимся на трех ногах, приставленном к стене столом.
Аниська отламывает горбушку ржаного хлеба, бабушка наливает в стакан молоко и не замечают, что возле них стоит почтальонша с большой холщевой сумкой на боку.
Аниська, почему-то, заплакал. Почтальонша с воем упала на бабушку. Бабушка обняла голову почтальонши и тоже завыла.
Пришла похоронка.
Папу с войны Аниська не дождался. Папу Аниська никогда не видел.

Проснулся дед Анисим, истрепанный и истерзанный воспоминаниями и снами наяву.
Включил большой, во всю стену телевизор, поиграл пультом, нашел программу Здоровье.
Трое молодых врачей, с наглыми рожами, сидят на унитазах.
На весь экран лицо ведущей со штакетником белых зубов, равнодушной улыбкой и пустыми глазами:

- Сегодня мы будем говорить о том, как вредно удерживать газы и как полезно пукать. А сейчас наши эксперты, лучшие врачи нашей страны, покажут, как правильно какать.
Не удивляйтесь! Правильно какать нужно уметь!

- Нет! Не наглые они. Презрение у них к нам. Стал бы я гадить при всех? Чужие они нам.

Дед Анисим выключил телевизор, выбросил на помойку всю ЗОЖ.
В магазине купил бутылку молока и буханку черного хлеба.
На кухне сел за овальный стол, на табуретку с гнутыми ножками и мягким сидением,
налил молоко в стакан, отломил горбушку хлеба и с наслаждением стал жевать хлеб и запивать молоком.

- Смотри - ка! -; удивился дед Анисим. - Вспомнил! Киркорова Филиппом зовут!

Илеть,
Январь 2017 г.

В начало

Однажды ночью, в безмятежном сне, меня кто-то толкнул и я, вздрогнув, проснулся,
унимая нарастающую тревожность и бешеный стук сердца в груди.
Никого нет! Прислушиваясь к себе, никак не мог понять, отчего такая напасть?
Несколько лет как пенсионер, утром торопиться на работу не нужно. Все хорошо, дома тепло и уютно.

Отчего же тревога? Отчего угрызения….

Из хаоса мыслей сам собой припомнился недавний телефонный звонок.

– Алло! Это Владимир Дмитриевич? – послышался незнакомый женский голос. – Вы меня не помните?

– Нет, – ответил я, предвидя подвох с рекламой как разбогатеть, сидя дома, не поднимаясь с дивана.

– Вспомните! Я с дочкой ... Мы лечились, – волновалась женщина, – у Вас …. От миопатии.
Вы тогда так внимательно к нам отнеслись …

Да, вспомнил!
Это было много лет назад, когда кафедра нервных болезней располагалась на улице Бутлерова,
на первом этаже двухэтажного здания, в конце девятнадцатого века построенного для земельного банка,
но в начавшуюся первую мировую войну временно приспособленного под госпиталь,
да так и оставшегося лечебной базой подготовки врачей неврологов, рентгенологов и терапевтов.
Вспомнил женщину, позвонившую когда я уже вышел на пенсию,
а в нашей клинике после ремонта разместилась Республиканская офтальмологическая больница.

– Я Вас отвлекаю? – прерываясь от волнения, звучал голос бывшей пациентки, – я не долго …

Да, я хорошо помню как молодая мама по длинному коридору возила дочку
на тяжелой инвалидной коляске с большими колесами от велосипеда,
доставшуюся клинике после революции и гражданской войны.
Мама и дочка болели миопатией, и мы два раза в год их госпитализировали,
чтобы показывать врачам на курсах усовершенствования по нервным болезням.
Тогда, в аудитории, я рассуждал о генетике, о механизмах наследования миопатии.
Мама раздевала дочку, обнажая впалую грудную клетку, искривленный позвоночник и тело, лишенное мышц.
Затем мама раздевалась сама, а я сравнивал выраженность мышечной атрофии мамы и дочки,
просил вытянуть руки, чтобы обнаружились «крыловидные лопатки».
Просил присесть и наблюдал, как мама поднимается, перебирая руками по ногам, – взбирается по себе.
Врачи подходили, удивлялись большим икроножным мышцам, изуродованным стопам,
ощупывали остатки мышц на руках и ногах мамы и дочки, выстукивали молоточком рефлексы, оставляя синяки на руках и коленках.

– Вспомнили? – обрадовалась женщина, – я так рада, что Вы ответили!

Тогда, во время моих ночных дежурств, она, раскачиваясь как утка, входила в ординаторскую,
наклонившись, хваталась руками за край стола, падала на стул напротив меня и,
утирая слезы, рассказывала о себе и просила назначить лечение «от нервов».

Я помню эти рассказы. В детстве она была освобождена от физкультуры.
На школьных праздниках сидела в уголке и глотала слезы от обиды, что ее дразнили «палкой на костылях».
Завидовала подружкам, которые ходили гулять с парнями, а она сидела дома и читала любовные романы.
Её родители, не понимая болезни, думали, как выдать «худобу прозрачную» замуж.
Думали, родит и выздоровеет – «были бы кости, а мясо нарастет».
В восемнадцать лет сосватали за парня – не то чтобы глупого, но недалекого и грубого.
Он не понимал болезни молодой жены, считал, что она просто худая.
Когда новорожденной дочке исполнилось два годика, врачи поставили неутешительный диагноз: миопатия.
Болезнь передалась по наследству.
Муж и раньше пил, а тут стал драться, загулял и бросил – женился на другой.
Она осталась с малолетней больной девочкой в квартире мужа со свекровью, которая и раньше-то не любила,
а сейчас возненавидела сноху и беспомощную внучку.
«Никакой помощи, если постирать, приготовить, – говорила она. – А как выстоять очередь в магазине!
А как принести, если руки не держат, а ноги не идут? Упреки и оскорбления…
Ежеминутно, изо дня в день». Родители рано померли. Родственникам не нужна.
Выплакав обиды, начинала с нежной улыбкой рассказывать о дочке,
которая сделала первые шаги только к четырем годам.
После первого класса доходить до школы не могла.
Училась самостоятельно дома под присмотром учителей, которые удивлялись настойчивости и успехам девочки,
как она «схватывала всё на лету».

– Дочка померла ..., вчера годовщина … была,
– торопясь и волнуясь, говорила по телефону теперь уже знакомая пациентка.

– Я тогда еще ходила. Спала с дочкой на одной кровати до последнего ее дыхания.
Чувствовала, как она холодеет. Пыталась согреть. Соцработница приходила.
Я теперь одна.
Свекрови пять лет, как уж нет.
Ходить совсем не могу ...

Лежу.

Повернуться – и то нужна помощь.
Хорошо, что приходит работница из соцзащиты. Добрая женщина.
Утром приходит, уберет меня, покормит, приготовит обед, поставит около кровати и уходит до вечера.
Вечером приходит, убирается, а я остаюсь до утра одна.
Хорошо, пультом пока пользуюсь, телевизор включаю. Да разве можно что там смотреть?

Я слушал, опасаясь прервать её каким-то вопросом некстати.

– Мне подставку приспособили на кровати, чтобы книгу поставить. Перелистывать я еще могу.
Псалтырь читаю. Да … – как будто унимая подступивший ком в горле, замялась она, – иногда в грех впадаю…
Зайдусь плачем и кричу: «За что мне такое наказание?!»
Да разве кто ответит. Простите за беспокойство.

В трубке частые гудки.

Меня пронзило! Вот от чего угрызения совести!
Тогда мама и дочка были вроде живых анатомических объектов для показа уродств
толпящимся молодым, пышущим здоровьем, медикам.

Чем можно сейчас утешить несчастную женщину?

Тогда я знал, что сказать, что посоветовать.

Думал, что знал?

Казань,
февраль, 2018 год.

Еще рассказы врача невролога читайте на

• Рассказы врача 2
• Рассказы врача 3
Ответы врача невролога на

• Новости. Ответы врача.
Хобби врача невролога на

• Хобби. Картинная галерея Дмитрия Камзеева